Это произведение считают самой первой песней времен Великой Отечественной войны. Уже 24 июня композитор Василий Павлович Соловьев-Седой принес на Ленинградское радио нотный клавир, где поверху значилось: «Играй, мой баян». А через полтора месяца на свет явился подлинный шедевр - «Вечер на рейде».

О тех днях композитор вспоминал позднее :

- В августе 1941 года вместе с группой композиторов и музыкантов мне пришлось работать на погрузке в Ленинградском порту. Стоял чудесный вечер, какие бывают, мне кажется, только у нас на Балтике. Невдалеке на рейде стоял какой-то корабль, с него доносились к нам звуки баяна и тихая песня. Мы как раз кончили нашу работу и долго слушали, как поют моряки. У меня возникла мысль написать об этом тихом, чудесном вечере, неожиданно выпавшем на долю людей, которым завтра, может быть, предстояло идти в опасный поход, в бой. Возвратившись из порта, я сел сочинять эту песню...

Композитор сам придумал начало припева - «Прощай, любимый город!» - и, отталкиваясь от него, стал писать музыку. Через два дня он передал ноты своему старинному другу поэту Александру Чуркину, и тот сочинил текст песни  «Вечер на рейде».

Зимой сорок первого года Соловьев-Седой выступал на Калининском фронте. Как-то после концерта в солдатской землянке под Ржевом бойцы попросили исполнить что-нибудь «для души», потеплее, посердечнее, и композитор вспомнил о забракованной песне. Уже со второго куплета бойцы начали ему тихо подпевать : 

Прощай, любимый город!

Уходим завтра в море.

И ранней порой

Мелькнет за кормой

Знакомый платок голубой.

Сразу полюбившаяся фронтовикам песня с этого дня стала опережать артистов. Только начнут концерт, а зрители скандируют: «Вечер на рей-де!..» Возвращаясь с фронта, Соловьев-Седой заехал в Москву, чтобы в Центральном Доме композиторов показать свои новые произведения. «Вечер на рейде» приняли единодушно. Скоро, после исполнения по радио, ее запели тысячи, миллионы людей:

А вечер опять хороший такой,

Что песен не петь нам нельзя;

О дружбе большой, о службе морской

Подтянем дружнее, друзья.

Почему же мирная и тихая песня, в которой, кстати, даже ни разу не вспоминается слово «война», так полюбилась в суровую пору? Наверное, потому, что говорила она о том, что пережили тогда миллионы, - о расставании с любимыми, родными места­ми. И еще, наверное, потому, что есть в ней не только задушевность, но и задумчивость, не только светлая грусть, но и боль­шая внутренняя сила. Привольная мелодия льется естественно, свободно, и поющие словно обращаются друг к другу, ища сочувствия, поддержки, отклика: 

Споемте, друзья, ведь завтра в поход

Уйдем в предрассветный туман.

Споем веселей, пусть нам подпоет

Седой боевой капитан.

У рояля - словно всплески волн, и ты уже видишь морской простор с его бесконечными далями, ощущаешь величие и силу моря,    испытываешь   возвышенное   настроение - именно   это, видно, и стремился композитор передать в музыке:

Прощай, любимый город!

Уходим завтра в море.

И ранней порой

Мелькнет за кормой

Знакомый платок голубой.

Своей песню считали на только моряки. «Уходим завтра в поле...» - утверждали пехотинцы. Парашютисты, бойцы воздушно-десантных войск, перед вылетом в тыл врага пели: «Прощай, земля Большая! Десант наш улетает. И в дальнем краю за землю свою десантник не дрогнет в бою». Партизаны Ленинградской области имели свой вариант:

Споемте, друзья, про битвы свои

В отрядах лихих партизан,

Про прошлую жизнь, про схватки, бои...

Играй веселее, баян !

А народные мстители Крыма переиначили песню на свой лад: «Прощай, любимый город! Уходим завтра в горы...» Даже к итальянским партизанам попала эта мелодия, и они положили на нее рассказ о юной черноокой героине освободительной борьбы...

Источник