Для Одессы нынешний год особенный. Через несколько месяцев мы будем отмечать 70-ю годовщину начала героической обороны Одессы, в которой участвовали все: старики и дети, солдаты и матросы с оружием в руках, рабочие в цехах, которые восстанавливали это оружие и боевую технику. А в эти мартовские дни хочется особо сказать о тех, для кого война является далеко не самым главным занятием, определенным человечеством. Речь идет о женщинах, защищавших Одессу, а затем Севастополь, Кавказ, дошедшим до Берлина и до сопок Маньчжурии.

Самый длинный по календарю день, 22 июня, пришелся в 1941 году на воскресенье и обещал одесситам прекрасную погоду. Утро выдалось на редкость лучезарным, и многие жители города спешили к морю. Другие что-то делали по хозяйству, ходили за покупками – у каждого были свои планы на выходной.

И вдруг в 12 часов дня радио прервало свои обычные передачи и сообщило страшную весть: фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз. Из репродукторов на улицах и в парках доносилось: „...атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено …”.

А через полтора месяца началась оборона нашего города. Кто-то на заводах ремонтировал оружие и технику, а кто-то отправился готовить укрепления на случай, если враг в город все-таки войдет, хотя в это не верилось: город защищали такие известные части, как 26-й Пограничный отряд, 25-я Чапаевская дивизия, корабли Черноморского флота. Как и многие сверстники, на сооружение укреплений на улицах города.

А фронт приближался к Одессе. Бастионами становились крыши зданий, на которых устанавливались зенитки, улицы, перегороженные баррикадами. В августе 1941 года началось сооружение еще одного одесского «бастиона». Из дома в дом перелетала новость: несмотря на то, что

Одесса находится в осадном положении, школьники начнут занятия нового 1941-1942 учебного года. Среди школьников была и девушка Александра Гончаренко. Вставая рано утром каждый день, она отправлялась в школу, а после занятий – на возведение укреплений города.

Девушку не оставляла надежда, что вот-вот наши войска наберутся сил, получат подкрепление и начнут гнать врага в его логово. Но надеждам не суждено было сбыться. Наступил октябрь, эвакуация и оккупация.

… Последний корабль отошел от причала порта. Шура и ее мама остались в городе. Как известно из многoчисленных воспоминаний, хроник, газетных материалов, эвакуация Одессы прошла успешно, немецко-румынское командование еще в течение суток не верило, что в городе нет регулярных частей. Однако, справедливости ради, надо сказать, что далеко не всем хватило места на кораблях, увозивших людей на „большую землю”. Многие остались тогда в оккупированном городе.

Потянулись долгие, серые дни оккупации. Единственное, что скрашивало пребывание, были долгожданные сообщения Совинформбюро. В те дни те, кому удавалось слушать советское радио, очень рисковали.

В первые дни апреля 1944 года. Шура и ее подруги, оказавшиеся в оккупации узнали, что, освободив Николаев, советские войска неумолимо движутся к ее родному городу. Но, чем меньше оставалось дней до Освобождения, тем больше лютовали оккупанты. Одни облавы шли за другими. Однажды, почти накануне освобождения, в такой капкан попала Шура. Но, то ли бдительность подвела охранников, то ли они уже знали, что Одессу вот-вот у них отнимут, Шуре и нескольким девушкам удалось почти невозможное – они бежали и спрятались далеко на Слободке. Приют им предоставила семья рабочих депо, в которой было трое детей. Так продержались до самого вечера 9 апреля, пока кто-то не побежал по улицам города с вестью о том, что первые части нашей армии вошли в город.

10 апреля, сбежав мимо Дюковского сада вниз, Шура увидела уставших, но таких счастливых солдат. Она поняла, что город, в котором она родилась и жила, теперь никогда не будет чужим.

Тут Александра вспомнилось лето 1941 года и Шура отправилась во временный военкомат, недалеко от перекрестка улиц Комсомольской и 1905 года. На этот раз удача улыбнулась. На фронт Шуру не взяли, а вот работать недалеко от фронта пообещали. Зачислили девушку в штат работников почтовых перевозок, попросту говоря, – почтальоном. Прибежала она домой и с радостью сообщила о своей новости маме.

На глазах мамы Марии Павловны выступили слезы. В 1942 году на Северном Кавказе погиб ее муж. А теперь дочь собирается на войну. Но мать сдалась…

Так Шура стала почтальоном. Она ездила и к линии фронта в Западную Украину, сопровождая разные почтовые отправления: посылки и письма для солдат и офицеров, которые гнали врага в его логово, а иногда – и корреспонденцию фронтового значения. Пришлось поездить и в обратном направлении, везя почту с фронта.

Позднее Александра Андреевна вспоминала, что приходилось не спать сутками, охраняя ценные отправления. Часто на поезда нападали бандеровцы в то время, как единственным средством защиты был пистолет начальника поезда.

В Одесском холодильном институте перед войной работала скромная доцент Натальи Ивановна, у которой была обычная фамилия – Иванова. Одновременно с этим она выполняла обычную, мирную работу, о которой и в мирные годы говорят не часто. Наталья Ивановна работала инженером на одесской метеорологической станции. Она „делала” погоду. С 22 июня 1941 года ее работа стала носить стратегический характер. Без ее сводок теперь не могли обойтись ни авиация, ни артиллерия. Отныне в лаборатории Н.И.Ивановой постоянно присутствовал какой-нибудь офицер из штаба Оборонительного района, который сразу отправлял информацию в войска.

Когда в Одессе объявили осадное положение, лаборатория Натальи Ивановны перешла из ведения Наркомзема в двойное подчинение: Наркомата обороны СССР и Одесского Оборонительного района, которым командовал контр-адмирал Г.В.Жуков. На протяжении всего периода обороны Одессы и, невзирая на постоянные налеты авиации, бомбежки, лаборатория Н.И.Ивановой бесперебойно передавала сводки о погоде. А когда Одесса готовилась к эвакуации, инженеры-метеорологи закопали на свой страх и риск на территории станции документацию и оборудование (вместо полного уничтожения). Вступившим в Одессу оккупантам и в голову не могло прийти, что где-то на территории Одессы спрятаны ценные материалы.

Ну, а после 10 апреля 1944 года все, что было спрятано за два с половиной года до этого, было извлечено и еще долго служило нуждам страны. После освобождения Наталья Ивановна продолжила работу в своей родной лаборатории.

В конце сороковых годов в гидрометеорологию пришла Тамара Александровна Любецкая, которая окончила Одесский государственный университет. А тем событиям предшествовали годы войны.

Родилась Тамара Любецкая 26 июня 1920 года в Саврани, что под Одессой. Будучи студенткой и, окончив двухгодичную школу медицинских сестер, с началом Великой Отечественной войны она была призвана в армию. С первого и до последнего дня Одесской обороны в качестве медсестры, а затем связиста роты связи 31-го Пугачевского стрелкового полка 25-й Чапаевской стрелковой дивизии Приморской армии она находилась в войсках. С октября 1941 по июль 1942 года была связисткой штабной роты узла связи 134-го гаубичного артиллерийского полка 172-й стрелковой дивизии, а затем 110-го отдельного полка связи Приморской армии. Участвовала в обороне Крыма и Севастополя. В 1944 году служила связисткой и разведчицей в партизанском отряде "Буревестник" Савранского района Одесской области. По окончании университета Тамара Александровна работала инженером, начальником станции Одесской научно-исследовательской геофизической обсерватории. Она преподавала в Одесском гидрометеорологическом институте. За свои трудовые заслуги Т.А.Любецкая была отмечена знаком "Отличник гидрометеослужбы СССР" и Почетным знаком Гидрометеослужбы Украины. А за фронтовые подвиги награждена орденом Отечественной войны I степени, медалями "За отвагу", "За боевые заслуги", "Партизану Отечественной войны" II степени, "За оборону Одессы", "За оборону Севастополя" и многими другими.

Такой оказалась война для одесситок, которые любили свой город и готовы были сделать для него все. И это только некоторые примеры. В первые дни войны на фронт в качестве санитарок, медицинских сестер, связисток, поваров ушли более 3 тысяч девушек. Многие из них не вернулись с фронта, погибли, сражаясь с оккупантами в подполье, были замучены в застенках лагерей. Имена многих из них только сейчас появляются на страницах газет, книг, в информационных программах телевидения. А сколько имен еще предстоит узнать. Участница войны Юлия Друнина назвал их «девчатами, похожими на парней». И мы не имеем права о них забывать.